Адыль Ахундов (Институт мира и демократии) Дискурс мира и войны в азербайджанском и армянском обществах

С мая 1994 года Азербайджан и Армения живут в состоянии «ни мира, ни войны». Это состояние не могло не отразиться на настроениях в обществах.

От «войны до победного конца» до «проиграно сражение, но не война»

В период активного противостояния (в том числе с применением военной силы)  с 1988 по 1994 гг. общества больше отдавали предпочтение лозунгу «война до победного конца». Хотя уже тогда в обеих республиках были люди и группы, выступающие с мирными инициативами, их практически не слышали и обвиняли в предательстве национальных интересов. Что интересно: в этот период иногда даже руководство двух республик выступало с мирными инициативами (например, руководство Армении в 1992 г. или Азербайджана в 1993 г.). Однако заключенные в эти годы соглашения о прекращении огня очень быстро нарушались и боевые действия возобновлялись.

Безусловно, помимо военно-политических аспектов возобновления боевых действий, на руководства стран оказывало давление и настроение обществ, ожидающих скорой победы. Лишь в мае 1994 г., когда обе армии обессилили и практически не могли двигаться вперед, удалось заключить более или менее реальное соглашение о прекращении огня (при этом надо признать, что это соглашение носит условный характер, т. к. все эти годы оно многократно нарушалось), устраивающее на тот момент обе стороны.

За последние 24 года отношения в обществах к миру и войне несколько изменились и стали отличаться друг от друга. Армения, взяв под свой контроль Нагорный Карабах и создав вокруг него «зону безопасности» из 7 захваченных районов, считала себя победителем и готова была вести переговоры о мирном договоре. Я думаю, что в этот период в армянском обществе превалировало мнение, что Армения должна на правах победителя диктовать условия мира Азербайджану. В Азербайджане, наоборот, не хотели признавать своего поражения, что привело к росту реваншистских настроений. Очень часто использовался лозунг «Проиграно сражение, но не война». Соответственно, азербайджанское общество, уставшее от войны, тоже было готово к мирным переговорам, но на равных условиях, или после небольшой победоносной кампании.

Лозунг «война до победного конца» был снят с обсуждения в обоих обществах  и использовался только небольшими националистическими группами.

Дискурс мира в тени дискурса войны

Надо отметить, что за 30 лет конфликта в обоих обществах так и не возникло реальное пацифистское движение как сила, могущая влиять как на настроения общества, так и на политическое руководство. Различные НПО пытались проводить миротворческие проекты, народную дипломатию, совместные семинары и конференции,  молодежные лагеря и т. д., но это часто встречало яростное сопротивление со стороны властей, до населения информация доводилась слабо или искаженно. Поэтому, по мнению автора, эти попытки не переросли в возникновение реальной миротворческой силы, продвигающей дискурс мира.

Властями больше поддерживался дискурс войны в обществе, что давало определенные дивиденды как во внутренней политике, так и во внешней.  Внутри республик пытались консолидировать общество перед образом врага, а во внешнем  мире создавалось представление:
а) о невозможности идти на компромиссы,
б) о своей незаменимости – «мы не можем пойти на компромиссы, так как все общество хочет войны,  и только мы можем гарантировать перемирие».

Несмотря на парадоксальность ситуации «ни мира, ни войны», в обществах обсуждения и дискуссии о карабахском урегулировании не прекращаются. Надо отметить, что такие дискуссии идут на международном, региональном и внутриреспубликанских уровнях.

Автору статьи приходилось принимать участие на различных подобных дискуссиях.  Все время приходилось ощущать, что каждый выступающий, независимо от того, кого он представляет, находится под воздействием так называемого «внутреннего цензора», т. е. говорит то, что хочет услышать аудитория, или исходит из того, как его выступление будет оценено впоследствии обществом.

Дискуссии по карабахскому урегулированию чаще всего сводятся к повторению в различных вариациях тезиса, озвученного президентом Азербайджана о том, что мы - сторонники мирного решения карабахского урегулирования, но если надо будет, то  азербайджанская армия силой освободит оккупированные земли. Более или менее реальные, «яростные» дискуссии по карабахскому урегулированию проводят небольшие маргинализированные группы «пацифистов» и националистов. И то такие дискуссии организуются крайне редко и проводятся в небольших помещениях. Результаты их не освещаются в прессе и становятся  известны только  небольшой аудитории.

Еще одной интересной, на мой взгляд, темой на дискуссиях о карабахском урегулировании в обоих обществах (как правило, оппозиционной и демократической их части) является тема о связи демократических преобразований в двух странах и решение карабахского вопроса. Такая дискуссия опирается на тезис, что только авторитарные режимы не хотят и не могут пойти на реальные компромиссы, а в демократическом обществе, при демократически избранной власти, опирающейся на волю народа, возможны реальные изменения в переговорном процессе.  Естественно, что власти Азербайджана приняли такой тезис в штыки. Провластные депутаты стали обвинять проводников этой идеи в предательстве национальных интересов, как аргумент приводился тот факт, что наиболее кровопролитные бои шли именно при демократически избранных президентах, а при так называемых авторитарных властях сохранялось перемирие.

По мнению автора, такой тезис хотя и имеет право на жизнь, но имеет определенный изъян. В обоих обществах  довольно слабы демократические движения и носят скорее национал-демократический характер, что и позволяет властям манипулировать настроениями в обществе.

При этом надо отметить, что практически все дискуссии в Азербайджане касаются только первой части карабахского урегулирования, т. е. освобождения захваченных территорий. В то время как у общества возникает большое количество вопросов насчет того,  что будет после.

Необходимо, на мой взгляд, проведение внутриобщественных дискуссий:

– о судьбе армянского населения Нагорного Карабаха и его интеграции в азербайджанское общество (и вообще, готовы ли оба общества к такой интеграции?);

-что будет с внутреннеперемещенными лицами (азербайджанскими беженцами из Карабаха) и готовы ли они вернуться на родину при полном отсутствии какой-либо инфраструктуры и рабочих мест;

-о выгодах организации совместной региональной безопасности;

- каковы будут в дальнейшем армяно-азербайджанские отношения (политические, экономические, дипломатические, транспортные и др., в том числе культурные и туристические).

И если на первый взгляд тематика таких дискуссий выглядит смешно, но ответы на многие вышеперечисленные вопросы продемонстрировали бы  другой стороне насколько общества готовы или не готовы к идее мирного сосуществования … Что сегодня выглядит более реальным.

Кто кому интересен

Сегодня, к сожалению, надо отметить, что общества не готовы к дискуссии о мирном сосуществовании и, соответственно, не в состоянии требовать от властей того же. В первую очередь, это связано с неверной информированностью друг о друге, а вернее сказать - дезинформированностью. Информационный интерес конфликтующих обществ друг к другу чрезмерно высок. Общества очень заинтересованы в получении  любой информации о другой стороне  и, как губка, готовы впитывать ее. К сожалению, эта заинтересованность стала инструментом манипуляций. На мой взгляд, именно СМИ стали играть деструктивную роль в информировании обществ. Телевидение, газеты и интернет-издания выискивают по всему миру негативную информацию об азербайджанцах и армянах и сливают на головы своих сограждан. В спорте не важен результат, важно, чтобы «наш» спортсмен хотя бы на ступеньку был выше, чем «их». То же самое происходит с криминальной информацией (хотя криминальный мир давно интернационален), культурой, историей, общественными процессами, градостроительством и т. д. Особое место занимает информация с линии фронта, где гибнут молодые ребята, но в одном случае это герои и вечная им память, а в другом случае - так им и надо. При этом надо понимать, что нельзя винить в этом только СМИ.

Журналисты  тоже члены наших обществ и удовлетворяют наши потребности. Любая попытка дать относительно объективную информацию моментально встречается с отторжением  и обвинением в предательстве национальных интересов.  Этот процесс идет уже многие десятилетия, что приводит к определенной селекции людей, занимающихся информированием обществ. Идет так называемый «естественный отбор».  Как минимум, начинает работать «внутренний цензор», о чем писалось выше. Нужна, на мой взгляд, глубинная социально-психологическая перестройка общества и его потребностей. Необходимо снятие такого понятия, как «образ врага», но на это нужен как минимум социальный заказ общества, а в идеале - политическая воля властей. Как этого добиться, какие механизмы и инструменты использовать,  я, к сожалению, не знаю. Наверное, надо изучить и использовать опыт сосуществования армянского и азербайджанского обществ вне исторических родин. Ведь за пределами своих стран они как-то контактируют, сотрудничают, вместе работают, обходят острые углы, часто дружат, иногда даже влюбляются и создают семьи. Что в свою очередь  очень болезненно и негативно воспринимается на родине.

Надежду придает то, что с развитием коммуникационных технологий таких контактов становится все больше и больше. Молодое поколение, отдающее предпочтение виртуальному общению (при всем его отрицательном влиянии на коммуникативные функции в реальной жизни) довольно широко использует социальные сети для общения друг с другом. Сегодня, а в будущем - еще больше, социальные сети будут играть огромную роль в формировании мировоззрения обществ.

На Западе довольно серьезно рассматривают и даже расследуют влияние социальных сетей на такие важные политические процессы, как президентские выборы в США, Брекзит и не состоявшееся отделение Каталонии. Если это стало возможным в таких хорошо структурированных обществах, то становится ясно, насколько это может быть положительно действенным или деструктивным инструментом при формировании дискурса мира и войны в таких небольших обществах, как наши. Сегодня основной процесс в социальных сетях идет пока спонтанно, но нельзя исключать, что уже начался и управляемый процесс. Как положительный пример, на мой взгляд, можно привести недавние события в Армении, которые можно назвать «фейсбуковской революцией». И хотя эти события пока напрямую не связаны с дискурсом мира и войны, но рано или поздно политические изменения в Армении приведут к изменениям в отношении дискурса в обеих обществах. Кто и как воспользуется влиянием социальных сетей на формирование социального мировоззрения обществ, покажет время. Одно ясно, что политические элиты и активные представители обществ не должны оставлять эти процессы без внимания и должны постараться влиять на них.