Россия и Южный-Кавказ: повестки, приоритеты и реалии - 2019: Page 3 of 39

сохранение своих частных интересов в деятельности российского бизнеса в Грузии

На мой взгляд именно эти цели определяют характер грузино-российских отношений сегодня, остальное декорации

Андрей  Арешев  20 Августа, 2019 | 09:44:32

Уважаемые участники дискуссии, добрый дпнь, надеюсь, дискуссия будет инте6ресной и содержательной.
На мой взгляд, при оценке подходов Москвы к государствам бывшего советского Закавказья (Южного Кавказа), следует учитывать, в частности, следующие факторы:
– объективный рост «силовой составляющей» в международной политике, хаотичности и неопределённости принимаемых решений на фоне развала и без того непрочной системы контроля над вооружениями при возрастающих рисках региональных конфликтов, эскалации региональных кризисов (что упоминается, в частности, а актуальной редакции Концепции внешней политики Российской Федерации). Одним из наиболее ярких проявлений этой тревожной тенденции является, на мой взгляд, возможная антииранская военная авантюра, продвигаемая радикалами из администрации Дональда Трампа и способная обернуться для государств Кавказа крайне негативными последствиями;
– качественный рост разногласий между Москвой и «коллективным Западом», частичное восстановление военного потенциала при сохраняющейся интегрированности России в глобальную систему разделения труда не в самой выгодной роли, что порождает известную двойственность;
– гибкий и избирательный характер партнёрства в рамках двусторонних и особенно многосторонних региональных альянсов (примеры – российско-ирано-турецкий переговорный формат по Сирии, российско-турецкие отношения в целом, а также изменчивые форматы американо-турецкого взаимодействия применительно к различным регионам Сирии). В известной мере, это свойственно отношениям Москвы с ближайшими соседями и союзниками с продвижением каждой из сторон собственной прагматичной «повестки дня»;
– сохраняющаяся геополитическая фрагментированность Кавказского региона (чётко выраженный прозападный курс официального Тбилиси, приоритетные военно-политические связи Еревана с Москвой, стремление Баку поддерживать баланс в диалоге с основными центрами силы);
– повышение внутриполитической субъектности транснациональных корпораций (независимо от их «прописки» в той или иной стране), международных финансовых организаций, надгосударственных структур, частных военных кампаний, что делает менее убедительными ссылки на национальный суверенитет, с чьей бы стороны они ни исходили;
– риск очередной эскалации региональных конфликтов (прежде всего, нагорно-карабахского), предполагающий активные посреднические усилия в рамках Минской группы ОБСЕ при сохраняющейся диаметрально противоположной позиции сторон, милитаризации региона и т.д.;
– заинтересованность в диалоге с Тбилиси там, по тем направлениям, где это возможно, при условии встречных шагов и при сворачивании радикальной антироссийской риторики и сопутствующих её проявлений. Сохранится приверженность Женевскому консультационному формату по безопасности на Южном Кавказе, в рамках которого обсуждаются актуальные вопросы, связанные с Абхазией и Южной Осетией;
– многими экспертами отмечается рост в межгосударственных отношениях «личностного» фактора, взаимных симпатий либо антипатий. Из этой же серии – внесение в политические процессы элементов «шоу-бизнеса» (многочисленные селфи, подчас скрывающие отсутствие содержательной повестки), распространение многочисленных фейков, увеличивающих токсичность информационной среды и способствующих росту конфликтного потенциала. В частности, это характерно для российско-армянского диалога последних полутора лет (после смены власти в Армении), при том, что высказывавшиеся изначально алармистско-негативные прогнозы не оправдались. Да и события, подобные недавним беспорядкам в Тбилиси, неизбежно будут иметь широкий информационный резонанс;
– наконец, интегрированность в общественно-политическую и социально-экономическую ткань России многочисленных диаспор кавказских народов, чутко реагирующих на перемены в «материнских» государствах, включая отдельные нюансы из взаимоотношений с Россией.

Гела  Васадзе  20 Августа, 2019 | 09:52:26

теперь что касается кризиса июня 2018 года, если говорить кратко, главной причиной кризиса явилась реакция грузинского общества на рост уровня политических контактов между Грузией и РФ. Почему и как