Интеграционные реалии и восприятия собственной безопасности стран "Восточного партнерства" - 2015
Диалоги
Не всегда представляется возможным связать текущие геополитические и внутригосударственные процессы с некими отправными точками, послужившими исходным стимулом для их запуска и дальнейшего развития. Вероятно покажется странным сегодня, если будет сказано, что действия политических элит западного мира в 1998-1999гг. предопределили судьбу Владимира Путина в качестве будущего президента РФ, в отношении которого официальные Вашингтон, Лондон, Брюссель и т.д., сегодня заняли позицию довольно жесткого неприятия и отторжения. Дело в том, что события, происшедшие в России в течение 1998 года, стали своего рода подготовкой-прологом к тому, чтобы президентская власть в РФ от партийно-номенклатурного политика, каким был Борис Ельцин, перешла к новому лидеру - Владимиру Путину и группе лиц – выходцев из органов безопасности. В 1998 году в России запахло экономической катастрофой. 17-го августа был объявлен дефолт. За месяц до этого Владимир Путин занял кресло главы ФСБ и срочно занялся ее реорганизацией. Он продолжал занимать этот пост и в правительстве Евгения Примакова, вплоть до отставки последнего в мае 1999г. В результате дефолта экономический потенциал России был практически обнулен, а за пределы страны было переправлено порядка 1,2 триллиона долларов. В марте 1999 года наступил час икс – 12-го числа Чехия, Польша и Венгрия официально стали членами НАТО, а 24-го числа того же месяца руководство РФ было проинформировано о том, что принято решение бомбить Югославию. 26-го марта Владимир Путин принял пост секретаря совета безопасности РФ и уже к началу мая президент Ельцин принял решение сделать его своим преемником, а 16-го августа назначил его на должность главы правительства. 31-го декабря Борис Николаевич подал в отставку, а Владимир Владимирович стал и.о. президента РФ. Подготовка к расширению НАТО велась в открытую и не один год – этой цели послужила реализация программы «Партнерство во имя мира», однако, судя по всему, в России очень долго не могли поверить тому, что западные партнеры доведут дело до конца. Дефолт лишил Россию необходимых финансово-экономических инструментов эффективного противодействия этому процессу, а обострение ситуации на северном Кавказе вынудило российское руководство сконцентрироваться на внутренних проблемах страны. В итоге – Запад получил новых членов НАТО и, тем самым, заранее заручился их поддержкой в вопросе Югославии, а Россия получила команду руководителей-державников, вынужденных сконцентрировать свои усилия на сохранении территориальной целостности страны. Видимо поэтому сегодня так часто российские лидеры упрекают Запад в несоблюдении данного обещания об отказе от расширения НАТО за счет стран бывшего соцлагеря, однако дело уже сделано и хотя возврата к реалиям прошлого ожидать не приходится, процесс фактического расширения НАТО и ЕС содержит пока еще не задействованный потенциал, чреватый для Европы, помимо прочего, еще и неприятными сюрпризами в сфере безопасности. По-видимому, расширение НАТО стало обоснованием идеи спасения России от вражеских происков, а спасителями должны были стать относительно молодые, патриотически настроенные, энергичные и идейные люди, прошедшие школу службы в КГБ СССР, которым пришлось действовать в ситуации военно-политического и экономического цейтнота, в наши дни постепенно трансформирующейся в глобальный геополитический цугцванг.
Вновь согласен с Валерием Осталепом в молдавской части его последнего выступления. Сомнение вызывает одно: "Если грузинский народ понимает что хочет и что для этого нужно делать, вопрос евроатлантической интеграции Грузии - это вопрос времени, и ничто и никто не сможет помешать". Танго танцуют вдвоем, уже поэтому не все зависит от евроатлантического выбора грузинского народа. К тому же последние социологические опросы в Грузии не показывают полного единства мнения общества по данной проблеме, прежде всего по поводу результатов евроатлантической ориентации.
Согласно данным соцопроса американского Национально-демократического института (National Democratic Institute, NDI), для 31% опрошенных приемлемо вступление Грузии в инициированный Россией Евразийский экономический союз. По результатам опроса, проведённого в августе 2014 года, когда респондентов спрашивали, что они предпочитают, Евросоюз или ЕАЭС, 20% высказались в пользу Евразийского союза, 59% - за интеграцию в ЕС. В ноябре 2013 года выбор жителей республики в пользу ЕАЭС и ЕС измерялся соответственно 11% и 68%.
После проведённого в августе прошлого года аналогичного опроса, с 40% до 23% упало количество тех респондентов, кто считает, что Грузия развивается в правильном направлении. По мнению 34%, Грузия «вообще не меняется».
Показательны данные о падении привлекательности европейского выбора для рядовых граждан, которое произошло в первый же год участия Тбилиси в Ассоциативном соглашении с Брюсселем. Грузия подписала этот документ вместе с Соглашением о глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли (DCFTA) 27 июня 2014 года. Данные режимы распространены на республику с 1 сентября 2014-го, но с оговоркой, что они действуют в формате временного применения, прежде чем все 28 стран-членов ЕС не ратифицируют в своих парламентах ассоциацию с Грузией. Таким образом, пока календарный год действия, пусть и частичного, Соглашения об ассоциации и его неотъемлемой части в виде DCFTA не миновал. Но уже сейчас общественное мнение Грузии становится все более критическим по отношению к данному Европейскому проекту.Показательно, что после выхода данных соцопроса NDI президент Маргвелашвили стал настойчиво призвать к большей консолидированности тех сил, которые привержены идее европейской и евроатлантической интеграции Грузии.
По мнению Нино Бурджанадзе, полученные американским институтом данные не отражают реальности и ситуация для приверженцев евроатлантического выбора намного хуже: "Ни одна из цифр в исследованиях, проводимых в Грузии по заказу американского Национального демократического института (NDI), не соответствует реальности: количество населения, симпатизирующего Евразийскому экономическому союзу, т может быть больше, чем показано в исследовании.«Я хорошо знаю, что практически ни одна из цифр в исследовании не соответствует действительности, и точно знаю, зачем приводится та или иная цифра. Все последние исследования, особенно те, которые проводятся по заказу организаций США, отображают несуществующую в стране реальность, а ту, что желают США, чтобы была в Грузии. Америка, разумеется, не хочет, чтобы в Грузии был 31% сторонников т.н. Евразийского союза, однако, эта цифра, заверяю вас, может быть гораздо большей, если провести исследование более объективно», — отметила Бурджанадзе в интервью оппозиционной телекомпании «Рустави 2» (источник: https://eadaily.com/news/2015/05/13/burdzhanadze-chislo-storonnikov-evra... ).
Данные соцопросов американского Национального демократического института (NDI) могут содержать неточности. Мнение Н. Бурджанадзе можно не разделять и даже зачислить ее в кремлевские пропагандисты, но вполне очевидно, что никакого полного единодушия по поводу евроатлантического выбора не существует и это обстоятельство необходимо учитывать прежде всего его приверженцам в Грузии.
Можно разделить мнение Армана Мелиняна о том, что для Армении наступил удачный момент для форсирования отношений с ЕС и власти страны должны бы суметь воспользоваться шансом. Хорошо бы при этом в ходе дальнейших переговоров с ЕС на деле следовать принципу "и - и", который был продекларирован на рижском саммите. Надеюсь, что переговорный процесс Армении с ЕС не превратится в игру в руках недобросовестных политиков.
Лауре Багдасарян:
1. Вы перечислили общее между Крымом и Нагорным Карабахом. Отличие в том, что (при этом многом общем) правительство РФ пошло на такие шаги, на которые правительство Армении так и не пошло. Не могу судить о конъюнктурных соображениях кого-бы то ни было, для российского руководства его действия были продиктованы принципиальными соображениями и эта позиция была поддержана большинством российских граждан. Многие страны оценили все произошедшее как аннексию, это их право. В России подобная оценка большинством населения не разделяется. По отношению к Нагорному Карабаху Азербайджан и его союзники используют другой термин "оккупированные Арменией территории Азербайджана". И они имеют на это право, однако мне кажется, что подобная оценка вряд ли может быть принята властями, населением Армении и армянской диаспорой.
2. Дело не в какой-то особо болезненной реакции России к вопросу большего сближения стран, подписавших Ассоциативные договоры с ЕС. Подписание тех или иных договоров неизбежно меняет прежние правила игры (таможенные тарифы, правила перемещения людей, грузов и пр.) для всех участников процесса и для России, если она связана системой договоров с участниками данного процесса.
Когда представители России указывают на то, что правила для соседних государств могут измениться после заключения ими соответствующих договоров с ЕС, это зачастую расценивается как шантаж и недопустимое давление. Но вряд ли реалистично рассчитывать, что в скором будущем какое-то государство сможет одновременно получать выгоды от своего одновременного участия в двух разных интеграционных объединениях. По крайней мере до тех пор, пока не будет заключена система договоров, которые урегулируют основные проблемы в отношениях между ЕС и ЕАЭС и определят для всех общие правила игры.
II день
Доброе утро, уважаемые коллеги. Это - второй день нашей конференции. И как можно ознакомиться из повестки нашей дискуссии, сегодня я бы хотела попросить вас разобрать вопросы текущих процессов в регионах стран ВП и сопредельных регионах по безопасности. Вчера уже были обращения к данной проблематике, в частности, Арман Меликян обрисовал некоторые проблемы безопасности для Армении. И другие участники (А.Крылов, В. Осталеп) в своих выступлениях упоминали некоторые аспекты безопасности в контексте интеграционных процессов наших стран.
Тема сегодняшнего дня - Безопасность стран «Восточного партнерства» на фоне геополитических процессов в их и сопредельных регионах.
Первые вопросы для выступлений:
• Уроки и воздействие украинского кризиса на интеграционных повестках других стран.
• Новые вызовы безопасности для Армении, Грузии, Молдовы, России в контексте интеграционных процессов.
Здравствуйте коллеги и хорошего всем дня.
Вне всякого сомнения украинский кризис внес существенные коррективы в отношение стран-членов ВП к процессу форсированной евроинтеграции. Для кого-то события в Украине стали весомым поводом требовать от ЕС более быстрых и предметных решений по обеспечению ускорения названного процесса, Азербайджан же, поддерживавший Украину по всем вопросам, в том числе и по вопросу Крыма, по сути отказался от дальнейшей такой формализации отношений с ЕС, помимо прочего возможно еще и опасаясь возникновения серьезных угроз своей безопасности. Армения свой выбор сделала еще задолго до начала украинского кризиса и в ее случае можно говорить лишь о временных негативных последствиях морально-политического характера, имевших место вследствие отказа подписывать соглашение об ассоциации на предложенных условиях. Мне кажется, что несмотря на относительную стабилизацию военно-политической ситуации на юго-востоке Украины и достижение минских договоренностей, украинский кризис все еще обладает колоссальным потенциалом углубления конфликтности и значительного расширения территориального охвата. В этом отношении роль детонатора может сыграть Приднестровье, ибо в возобновление там вооруженного противостояния Кишинева и Тирасполя в нынешних условиях может привести к росту центробежных настроений в Одесской и Николаевской областях Украины, а витоге и к потере Киевом контроля над всем югом страны. Возможно такой сценарий покажется слишком радикальным, однако придерживаюсь того мнения, что сегодня сохранение территориальной целостносто Украины интересует внешних акторов даже меньше, чем в момент отлучения президента Януковича от власти, когда было очевидно, что если он покинет Киев, то начнется неминуемые процесс территориальной фрагментации страны. Взявшая власть часть украинской элиты тогда оказалась не в состоянии что-либо противопоставить негативным тенденциям, а сегодня она находится в гораздо худшем положении и, судя по всему, не обладает достаточным кредитом доверия своих граждан.
определенное недовольство было из-за отсутствия записи по поводу аннексионных процессов в наших регионах. Хотя это объясняется общей неэффективностью нынешнего правительства, в том числе дипломатии. Несмотря на это, роль ЕС, как в Женевском процессе так и в других формах, остается определяющим фактором решения конфликта с Россией.
Лауре Багдасарян
В порядке реплики. Хочу особо подчеркнуть еще рая - для Армении украинский кризис никака не мог послужить стимулом к отказу от предложенной ей формулы евроинтеграции по той причине, что Армения заявила о своем намерении вступить в Евразийский Союз за месяцы до начала Майдана в Киеве.
Уважаемая Лаура, все написанное Вами сегодня действительно имеет место, в целом полностью разделяю Ваше мнение. К проблемам безопасности еще можно добавить вызовы и потенциальные угрозы с юга, которые имеют для Южного Кавказа первостепенное значение (куда большее, чем для остальных членов ВП), но о которых часто забывают слишком увлекаясь другими сюжетами (типа соответствия европейским критериям и пр.). И эти сюжеты имеют важное значение, но все, что происходит совсем рядом с границами ЮК просто ужасает, конца этому не видно, зона действий приверженцев радикального ислама и построения Всемирного халифата неуклонно расширяется. Коллективный Запад смог разгромить военным путем ряд государств региона, но теперь не в состоянии оказать эффективного противодействия исламским радикалам.
Готовы ли государства Южного Кавказа противостоять этой угрозе, в какой мере могут гарантировать их безопасность внешние силы, прежде всего НАТО, США, ЕС? На фоне происходящих в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке трагических событий и нынешнего периода взаимного непонимания в отношениях России с США и ЕС я не вижу здесь поводов для особых надежд и оптимизма. Должна ли эта проблема учитываться при выработке политики государств ЮК по отношению к ЕС и ЕАЭС? По справедливому выражению Лауры, многие государства сейчас рады бы просто переждать бурю, пока не снесло их крыши. Действительно, характер угроз безопасности в настоящее время беспрецедентно высок, и есть вероятность, что желающим просто пережить бурю не удастся этого сделать потому, что буря сама может прийти в их дом. Поэтому особенно важно определить государственные приоритеты и искать реальные пути нейтрализации потенциальных угроз.
Пока участники соберутся на второй раунд дискуссии, хочу предложить свое видение вопросов в качестве затравки на сегодня.
С моей точки зрения украинский кризис развивается в двух внешнеполитических измерениях. Это противоречия между Украиной и Россией, и противостояние между Россией и так называемым собирательным Западом. В обоих случаях есть ряд вызовов, которые могут подорвать систему безопасности других стран, имею ввиду основные их составляющие.
Есть довольно укоренившееся утверждение, что согласись Украина на вхождение в ЕАЭС, Армения, как страна не стала бы столь важным претендентом для России на данной стадии формирования Евразийского Союза. Будь это иначе, настойчивость в отношении к Армении проявилась бы еще на стадии формирования и функционирования ТС. Решение официального Еревана развернуть свое направление от ЕС в сторону ЕАЭС - одна из очевидных проявлений воздействия украинского кризиса на интеграционную повестку Армении.
Другой наиболее сильный раздражитель для такого решения - возможность разморозки Карабахского конфликта. Участившиеся инциденты на линии фронта в Карабахе, беспрецедентные по участию сил, характеру, географии столкновений между армянскими и азербайджанскими ВС, которые происходили в течение всего 2014 года и продолжались до последнего времени с определенной периодичностью в первую очередь служили сигналом о возможности такой разморозки. Вызывает тревогу и то обстоятельство, что противоборство между Россией и западным миром может проявиться и в карабахском направлении, где сохранение режима прекращения огня при отсутствии миротворческих сил все же было возможно из-за многослойного и сложного баланса сил геополитических акторов, самих сторон конфликта и т.д. Этот баланс может быть разрушен.
Вообще, проблема разморозки конфликтов - вопрос наиболее актуальный, если учесть то обстоятельство, что сейчас каждая из сторон глобального противостояния в наших регионах преподносит свои внешнеполитические шаги как реагирование, а не - действие, исходящее из своих планов и интересов. Такой принцип держит в заложниках другие страны, которые как мне кажется сейчас рады бы просто переждать бурю, пока не снесло их крыши. Но не у всех это получается в силу разных причин.
Другая интрига - возможность разморозки Приднестровского конфликта. Как известно, Россия и Украина выступают как гаранты сохранения статус-кво. Более того, до последнего времени транзит российских военных в Приднестровье (миротворческие силы) осуществлялся через территорию Украины. И вот, в день открытия Рижского саммита 21 мая парламент Украины объявил о денонсации всего пакета документов по этому вопросу - транзиту сил и средств для располагающихся в Приднестровье российских миротворцев. Следом стало известно о решении Кишинева допустить использование аэропорта только в случае оповещения об этом за месяц вперед.
Референдум в Гагаузии, подписание интеграционных документов между Россией и Ю.Осетий, Россией и Абхазией. Все это продолжает ряд примеров, которые лично у меня вызывают те вопросы, о которых писала выше. Что вы думаете по этому поводу?
Реплика на реплику Александра Борисовича.
Ну не будем же мы теперь, дорогой коллега, утверждать, что вообще сам кризис во взаимоотношения между Украиной и Россией начался ровно час в час с началом Майдана, и что Украина до майдана с восторгом отнеслась к вопросу вступления в ЕАЭС, и что до этого долго не сопротивлялась и ТС? У меня совершенно другая точка отсчета начала всего того, что принято называть украинским кризисом.
+37410 563363
1/3 Buzand Str, 8 Floor, Yerevan, Armenia
Вопросы Александру Крылову!
1. У обычного человека в Армении и в Нагорном Карабахе при озвучивании положения о том, что "отличие Крыма от Нагорного Карабаха очевидно, как и различие позиций РФ и Армении по данным проблемам", возникают вполне резонные на мой взгляд вопросы, которые просила бы Вас все же более детально осветить.
А в чем собственно очевидная разница между позицией Армении по отношению к карабахскому конфликту и позицией России в отношении Крыма? Если оба образования в свое время были по решению советских властей переведены в ведение другой республики, если в силу определенных обстоятельств в обеих регионах были проведены референдумы, результаты которых известны. Если официальные аргументы Армении и России в вопросах соответственно Карабаха и Крыма основываются на том, что отделение от Азербайджана и Украины - результат волеизявления населения. И главное, как в Карабахе в свое время, так и в Крыму вставал вопрос возможного физического уничтожения местного населения - соответственно армянского в Карабахе и русского в Крыму? Ну если оставить в стороне все политологические и другие аргументы, которые к данной сути не имеют никакого отношения и скорее приводятся в силу определенных конъюнктурных соображений.
2. Мне не совсем понятна болезненная реакция России к вопросу большего сближения скажем тех же стран, подписавших Ассоциативные договоры с ЕС, если как Вы утверждаете, действительного вхождения в эту организацию и в НАТО им при нашей жизни, не светит. Вот реакцию 11 летней давности, когда произошел последний этап расширения и в эти организации вступили прибалтийские страны, восточноевропейские страны, я понимаю - это действительно подступ НАТО к границам России с запада.